На улицах украинских городов всё больше людей в форме.
Но не нужно бояться ветеранов или переселенцев с востока. Не они угроза для общества, пишет социальный психолог и писатель Олег Покальчук в колонке, опубликованной в №19 журнала Корреспондент от 15 мая 2015 года.
В украинском обществе десятилетиями, а то и больше не существовало критической массы мужчин, которые ведут себя, как мужчины. Как только она возникала, её уничтожали во всевозможных войнах и оккупациях. Оккупанты, откуда бы они ни приходили, насаждали среди выживших потребительскую модель мужского поведения, культивировали изначальную робость перед любой властью, называя это «богобоязненностью» и «здравым смыслом». Опасны ли в этом контексте ветераны? Это люди с деформированной психикой или, наоборот, более свободные и независимые?
В любом случае они другие, и сам этот факт уже вызывает нервозность у обывателя. Ведь пресса постоянно пристёгивает тему АТО к любой криминальной бытовухе — «нарушения психики», «привыкли решать вопросы с оружием», «обострённое чувство справедливости». Война действительно смещает все акценты в обществе, в том числе и внутриполитические. Но усиливающаяся «схватка бульдогов под ковром» в верхах имеет один консенсус — по умолчанию все чиновничьи склоки, корявость силовых министерств, неприличная возня вокруг военных заказов, провал информационной политики, безнаказанность очевидных негодяев — всё дружно маскируется хештегом #унасжевойна. Ну и — «во всём виноваты добровольцы-беспредельщики». Это пугало карьеристы суют Президенту во все окна, как зубастую тыкву на Хеллоуин, заодно нашептывая, что лишь они смогут уберечь его от «визиток Яроша» в рошеновских сладостях.
Расстрел милиционеров в ночь с 3 на 4 мая как-то слишком совпал с кампанией против добровольцев (вот с этой информационной кампанией у нас всё в порядке). Слишком много очевидных улик: и фотографии, и оружие, и свастики как раз к 9 Мая подоспели. Ну, не Чеботаря же милиции ловить? Неудобно как-то.
Проблема здесь не новая, даже застарелая. К милиции у нас в массах традиционно специфическое отношение, между ненавистью и недоверием, и не изменится оно хоть с АТО, хоть без АТО, пока менты не исчезнут как явление природы, а им на смену не придёт нормальная полиция.
Ветераны опасны только для тех перепуганных обывателей, у которых рыльце в пушку. Конечно, ветеранов панически боятся в первую очередь политики. Они и нагнетают
Ветераны же опасны только для тех перепуганных обывателей, у которых рыльце в пушку. Конечно, ветеранов панически боятся в первую очередь политики. Они и нагнетают. Хотя боевые действия сами по себе ужасом не являются. Зачастую они понятнее и приемлемее, чем растительное существование в тылу.
Какими к нам вернутся ветераны АТО? Уставшими, обиженными, непонимающими, ради чего они проливали свою и чужую кровь, если здесь всё вот так... Как любые ветераны любой войны. Власть всё время пытается поставить их в стойло. Но они же не коровы, разбежавшиеся по полю. Не нужно лицемерно «возвращать их к нормальной жизни» пустыми призывами. Пусть лучше власть выполнит свои обещания перед бойцами - денежные, статусные, имущественные. И не петляет, не перебрасывает на волонтёров.
И не нужно рассказывать об агрессии. Переселенцы? Да, первая их волна принесла с собой довольно много мутного, но эта муть оказалась некритичной для общества. Какая-то часть всё же осталась при своих агрессивно-обиженных убеждениях. Но сидит тихо. Принимающая сторона тоже окончательно разобралась в том, кто был и является настоящим зачинщиком войны. Весь мир разобрался.
Оружие? Украинцы по-прежнему лишены возможности легко покупать и, самое главное, законно применять его. Под словом «украинец» я подразумеваю не идиота, хвастающего гранатой перед девушкой, а сознательного человека. Преступность растёт, если есть благоприятные обстоятельства. А если пенсионер пристрелит грабителя на своей даче, если девушка порежет насильника, если человек прострелит ногу кидающемуся на него с ножом и их наградят, а не затаскают по следствиям и судам, преступность два раза подумает, расти ли ей.
Нет никакого потерянного поколения. Каждое поколение считает себя потерянным, в каждом поколении большая часть теряется в бутылке или наркотиках
И нет никакого потерянного поколения. Каждое поколение считает себя потерянным, в каждом поколении большая часть теряется в бутылке или наркотиках. Цинизм ситуации только в том, что теперь слабые и потерянные будут многозначительно и с придыханием говорить о войне как о непреодолимых обстоятельствах. Но в этом военном поколении крепких людей будет, наоборот, больше. Хотя бы потому, что они уже выжили. Их как электорат теряют только трусливые «отцы нации».
Мы уже год в состоянии войны. Украина меняется. Становится меньше равнодушных, общество расслаивается на ответственных граждан, людей, тем или иным образом участвующих в защите страны, и тех, кто истерически пытается вытеснить сам факт войны из своего сознания. Они изыскивают для этого множество оправданий и тысячи объяснений, внося дополнительные оттенки в зловоние обывательской политики. Мужчин становится меньше, и не только по причине гибели на фронте, женщины становятся всё активнее и эффективнее в изменении системы власти в стране. Вынужденные переселенцы с востока зачастую оказываются более патриотичными, чем жители других регионов, бывшие фронтовики — менее зловещими, чем о них пишет пресса. А политики лихорадочно ищут новые сюжеты для осеннего лохотрона. Довольно заурядный пир во время чумы, только безвкусный и пошловатый.
***
Этот материал опубликован в №19 журнала Корреспондент от 15 мая 2015 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.
