Князь Изяслав Мстиславич или Усмиритель Долгорукого
Москва имела на территории современной Украины мощное противодействие еще со времен своего основания. И сегодня как никогда актуальной выглядит эта история почти девятисотлетней давности. История противостояния основателя Москвы Юрия Долгорукого и волынского князя Изяслава Мстиславовича.
Таки есть что-то знаковое в том, что российские специалисты информационной войны и их здешние подпевалы в течение предыдущих десятилетий пытались эксплуатировать тему исключительно галицкого происхождения украинского державництва, популярности идеи независимости Украины исключительно в Галичине.
Проще спекулировать темой иностранных внушений, и «происков австрийского генштаба» на примере одного региона, который к тому же находился более длительное время по разные стороны государственной границы с другими регионами Украины. Легче объяснять украинской, а то и собственной аудитории, что проукраинскому, а в варианте московского агитпропа — антироссийскому мировоззрению — лет сто — сто пятьдесят, и распространен он на относительно небольшой территории, которую порядочные, воспитанные «Младшие братья» смогут безболезненно отбросить, возвращаясь в благостные объятия «суверенно-демократической» России.
Однако нам не стоит забывать, что Москва имела на территории современной Украины мощное противодействие еще со времен своего основания. И сегодня как никогда актуальной выглядит эта история почти девятисотлетней давности. История противостояния основателя Москвы Юрия Долгорукого и волынского князя Изяслава Мстиславовича.
***
По крайней мере неразумно начинать жизнеописание человека, принадлежавшего к правящей династии с момента своего рождения. Слишком много векторов развития его судьбы и предпосылок конфликтных ситуаций, через которые ему надлежит пройти в течение жизни, закладывают предыдущие годы, десятилетия, а то и поколения. В полной мере это касается и волынского князя Изяслава Мстиславича. Те узлы, которые ему пришлось развязывать, а то и разрубить в течение всей жизни, затянулись намертво еще при его деде.
В 1094 году Владимир Всеволодович Мономах уступил принадлежавший ему великокняжеский киевский престол и в качестве компенсации получил от киевского князя Святополка второй город Руси — Чернигов. Однако и оттуда он отступил под давлением Олега Святославича, которое привело под стены Чернигова половцев. В Чернигове началась династия Ольговичей и стала на путь противостояния с другими русскими землями, прежде всего — с Киевом.
► 1096 год. Противостояние Чернигова с Киевом и Переяславом приводит к первому масштабному военному столкновению.
► 1097 год. По инициативе Владимира Мономаха проходит Любецкий съезд князей. Формируются так называемые вотчины. Черниговская земля достается Олегу Святославичу и двум его братьям.
Однако понимания и братолюбия князьям-участникам съезда не хватило даже до конца года. Давид Игоревич, который княжил тогда на Волыни, при молчаливой поддержке великого князя Киевского посадил в тюрьму и ослепил главу династии Ростиславичей. Об этом повествует «Повість про осліплення князя Василька Теребовлянського», которая вошла в «Повесть временных лет» в том же 1097 году. Остросюжетную гипотезу ее происхождения предложил и аргументировал Борис Рыбаков.
Опровергая более давнее предположение А. Шахматова о том, что Василий был «галицким попом», духовником князя Василька Ростиславича, Рыбаков относит автора «Повести...» к кругу волынского боярства. Василий подружился с Владимиром Мономахом еще тогда, когда последний смолоду определенное время княжил во Владимире-Волынском. Впоследствии Мономах, уже как переяславский князь, претендует на киевский престол. А боярин Василий, оставшись на Волыни, вынужден служить князьям из лагеря противников Мономаха — Святополку Изяславичу Киевскому, а возможно, — и Давиду Игоревичу Волынскому.
Однако став очевидцем заговора этих князей и их преступления — ослепление Теребовльского князя Василька Ростиславича — пишет о событиях 1097 года повесть, которая через двадцать лет (когда Великим князем Киевским был Владимир Мономах) была включена в состав «Повести временных лет». По мнению Рыбакова, «это делает вполне вероятным предположение, что повесть была заказана (курсив автора. — С.С.) Владимиром Мономахом». Причина заказа для исследователя очевидна: «В сложном калейдоскопе княжеского междоусобия, заговоров, кривоприсяжничества, нарушений тайных соглашений феодальным верхам трудно было проследить за ходом дел или понять их истинные причины. Появляется необходимость регистрации клятв и их нарушений; тайное иногда выгодно сделать явным, вину врага или противника важно задокументировать.
Летопись становится средством влияния на общественное мнение, юридическим оправданием в сложных ситуациях, отчетом князя о своих патриотических делах.
Владимир Мономах... внедрил нововведения в летописное дело. Внук его Изяслав Мстиславич оставил нам самые блестящие образцы такого личного княжеского летописания, но начало положил именно Мономах».
Интересно, что отмеченная Рыбаковым традиция использования книжных текстов как аргументов в юридических дискуссиях и особого внимания лиц правящей княжеской деятельности к книге и книжности сохранилась в волынском ответвлении династии Мономаха до ХІІІ века и достигла своей кульминации при дворе князя Владимира Васильковича.
► 1113 год. После смерти киевского князя Святополка у «матери городов русских» загорается широкомасштабное восстание. Чтобы «усмирить» его, великокняжеский престол занимает самый популярный князь Руси — герой походов на половцев Владимир Всеволодович Мономах.
► 1115 год. Смерть Олега Святославича
► 1119 год. Мономах присоединяет к своим владениям Волынское княжество и делает его доменом своей династии.
► 1125 год. Смерть Владимира Мономаха. Его сын Мстислав получает в наследство государство, соизмеримое по площади и численности населения со Священной Римской империей, — все русские земли, за исключением галицких городов, отданных потомкам князя Ростислава Тмутараканского, и Черниговщины.
► 1128 год. В Чернигове вспыхивает междоусобная война. Всеволод Ольгович выгоняет с княжеского стола дядю — Ярослава Святославовича. Всеволод — зять Мстислава Владимировича и киевский князь, в расчете на будущую лояльность зятя, нарушает ранее заключенный с Ярославом договор и поддерживает Всеволода. Мстислав реанимирует почти добитого отцом противника собственной династии и возвращает его на политическую арену наивысшего уровня.
► 1132 год — смерть Мстислава Владимировича. Начало конфликта его братьев Ярополка Владимировича (назначенного самим Мстиславом наследника) и Юрия Долгорукого за великокняжеский киевский престол.
► 1139 год — смерть Ярополка Владимировича. Воспользовавшись раздором среди потомков Мономаха, Всеволод Ольгович захватывает Киев.
► 1146 год. После смерти Всеволода Ольговича Киев занимает сын Мстислава Владимировича, внук Мономаха Изяслав. Его дядя, самый молодой сын Мономаха, суздальский князь Юрий Долгорукий организовывает коалицию с Ольговичами. Междоусобная война охватывает всю южную Русь и длится до 1151 года. Противостояние этих двух потомков Мономаха — не простой спор за великокняжеский стол в Киеве. Это, в определенной степени, точка бифуркации, как теперь модно говорить. Война за путь, по которому должна была пойти Русь в следующие века.
В тему: Жизнь типичного князя: мир и война, рожденье и кончина
Юрий Долгорукий был шестым сыном Великого князя Киевского — Владимира Мономаха. Изяслав Мстиславич — сыном старшего сына того же таки Владимира. Нас не должно удивлять то, что потомки одного рода не только вели достаточно разную политику, но и стали яркими выразителями очень разных ментальностей. Младшие сыновья великих князей получали свои уделы еще в подростковом возрасте, государственническое мышление у них формировали не столько родители, сколько воспитатели и советники из числа местного земельного боярства. В случае с Юрием Долгоруким ситуация усложнялась еще и тем, что в Ростовском княжестве, где он начал править чуть ли не с двенадцати лет, кроме местных сепаратистских настроений сильными были и половецкие влияния. А с переносом столицы из Ростова в Суздаль ситуация значительно ухудшилась. К тому же и женой Юрия Долгорукого стала половчанка.
Татищев писал о Юрии: «Сей великий князь был роста немалого, толстый, лицом белый, глаза не очень большие, нос длинный и искривленный, небольшая борода, любитель женщин, сладкой еды и питья; больше о веселье, чем о державоправлении и войске думал, но все это было под руководством бояр и советчиков... Сам мало что делал, все больше дети (вероятно, слово употреблено в значении «младшие дружинники». — Прим.авт.) и князья союзные...». То есть, попав в молодом возрасте княжить в Суздаль, Юрий достаточно скоро стал еще большим суздальцем, чем его бояре, полностью изолировавшись от общерусских ценностей и используя ситуацию исключительно для собственных мелких интересов. Русский ученый Приселков дает такую характеристику князьям-соперникам: «Юрий в отличие от Изяслава не может быть назван борцом за продолжение традиции Мономаха. Изяслав сохраняет и в трудном положении своем более широкое политическое мировоззрение. Добиваясь Киева, он пытается стать во главе всех князей русских, «держать» всю братию свою и весь род свой в правде, чтобы они ездили по нем со всеми своими полками, а борьба с Юрием для него неминуема, потому что независимая и враждебная суздальская сила угрожает влиянию его в Новгороде и служит опорой враждебным элементам Черниговщины... Совокупность сведений о деятельности Юрия Владимировича ведет к выводу, что у него не было связано с владением киевским престолом любых широких позитивных задач».
В конечном итоге, Юрий дошел до того, что в кровопролитном конфликте между потомками Мономаха и черниговскими князьями Ольговичами Долгорукий сначала поддержал врагов своего рода, а затем и возглавил эту причудливую коалицию. Собственно, с ней и связано первое письменное упоминание о Москве: «Пошел Юрий опустошать Новгородскую волость, и придя, взял город Новый Торг и Мсту всю взял. А к Святославу (Черниговскому) прислав, Юрий повелел ему Смоленскую волость опустошить. И по дороге Святослав захватил голядь в верховье Поротвы, и таким образом вернулась с добычей дружина Святослава. И прислав, Юрий сказал: «Приди ко мне, брат, в Москву».
И Святослав поехал к нему с ребенком своим Олегом и с небольшим войском. Он взял с собой Владимира Святославича, а Олег поехал впереди к Юрию и дал ему пардус (Летопись Русская, 1147)
То есть Москва впервые появляется на страницах официальной истории как место саммита на высшем уровне двух князей-агрессоров: Юрия Долгорукого и Святослава Ольговича. Правда, в исторических источниках параллельно встречается и другое название этого населенного пункта: Кучково.
Официальная историография это не объясняет никак.
А вот не очень официальная...
Чистокровный россиянин, сподвижник Петра І Василий Татищев пишет:
«Юрий, хотя и имел княгиню, любви достойную, и ее любил, но при этом многих жен подданных посещал и с ними больше, чем с княгиней, веселился ... в чем многие вельможи его упрекали ... Между всеми полюбовницами жена тысяцкого суздальского Кучка наиболее им владела ... Юрий, узнав о том, что Кучка жену посадил в заключение, — пишет Татищев, — покинув войско, сам с большой яростью наскоро приехал со своими людьми на реку Москву, где Кучка жил. Придя, даже не расспрашивая ни о чем, Кучка немедленно убил...»
А чтобы стереть даже память об убитом тысяцком, Юрий переименовал Кучково по названию реки, где стоял замок Кучки. А дочь покойного выдал замуж за своего сына Андрея.
В тему: Как жить вместе? Украинцы и русские в Украине - записки историка
Одним словом — «достойный правитель и эффективный менеджер», которому от благодарных потомков перепал и конный памятничек в Москве, и название подводного атомного ракетного крейсера. Даже последний вариант в настоящее время покойного транспортного средства, о котором говорили «Бывает автомобиль, а бывает «Москвич», назывался «Юрий Долгорукий».
А об Изяславе Мстиславиче история сохранила тихую, но добрую память. С 1134 по 1146 год он княжил во Владимире-Волынском. В 1146 году стал Великим князем киевским, объединив Киевщину и Волынь. В 1149 году Юрий Долгорукий ненадолго вытеснил Изяслава Мстиславича из Киева, но в 1151 году тот опять стал Великим князем и княжил со своим дядей Вячеславом Владимировичем до конца своей жизни.
В архитектуре Изяслав Мстиславич запечатлен только в мозаике на станции «Золотые ворота» киевского метрополитена. На одной из многочисленных. В беллетристике князю повезло еще меньше — Павел Загребельный в романе «Смерть у Києві», посвященном Юрию Долгорукому, вывел Изяслава как основного антагониста, а следовательно — не пожалел черных красок. Перевернул с ног на голову не только причины княжеского междоусобия, но и баланс сил в обеих коалициях. Изяслав у Павла Архиповича — типичный «фельдфебель СС» из советских книжек: очень любит смотреть на пылающие города и не отличается высоким уровнем умственного развития. Коммунистическая партия и советское правительство тщательность романиста оценили — Шевченковская премия за 1974 год.
По-видимому, и Изяслав Мстиславич проходил у «литературоведов в гражданском» по разряду врагов трудового народа. Иначе контора бы не заказывала, Павел Архипович не старался бы: «У цьому чоловіку зібрана була кров з усіх усюд. Відомо, що дід його Мономах мав за матір візантійську принцесу, батько Мстислав походив від доньки англійського короля, мати самого Ізяслава була шведка; і ось цей високий, русявобородий чоловік, за своїм родом, і походженням, і питомістю — руський князь, десь у глибинах свого єства мав таку мішанину, чужа кров нуртувала в ньому так нестримно й потужно, що від самого свого народження не знав він спокою, відзначався непосидючістю, зухвальством, легко піддавався нападам гніву, ще легше схилявся до намов учинити якусь несправедливість, захопити десь город або й цілу волость, когось пограбувати, когось прогнати.
Він був би вельми показний із своїм високим зростом, шовковистим, як у вікінгів, русявим густим волоссям, білотілий і білозубий, але все псували йому золотушні червоні очі, які ніколи не загоювалися, завжди боліли князеві, відлякували від нього людей, а багатьом сповнювали серце огидою. Колись ворожка порадила князеві якомога частіше дивитися на вогонь, обіцяючи зцілення для очей, може, тому й любив Ізяслав метатися по землі й палити дерев’яні городи, які палахкотіли навіть у пору осінніх дощів або зимових зав’юг, він палив і ті городи, які йому не піддавалися, і ті, що брав на щит зі своєю дружиною, і ті, що з них утікали оборонці, беззахисні й покірливі.
Фоторепродукция НИКОЛАЯ ТИМЧЕНКО / «День»
Сидів верхи на коні, втупившись у червоне полум’я, очі йому червоніли ще дужче, ніж звичайно, ятрилися пекельним вогнем, і горе було тому, хто, не відаючи Ізяславових звичок, наважився б у таку хвилю потурбувати князя.
Він легко спалахував гнівом, ще легше переходив до каяття й молитов, міг поплакати прилюдно, розмазуючи сльози по щоках і з посмішкою, ще не стерши сліз, звеліти зітнути голову полоненому половецькому хану або непокірному смерду» (Павел Загребельный).
Между тем, Изяслав проявил себя в противостоянии с Долгоруким как раз выдержанным политиком и настоящим интеллектуалом. Его дипломатическая активность привела к образованию мощной коалиции, в которой кроме мощных и влиятельных русских земель принимали участие Чехия, Венгрия и Польша. В 1147 году Изяслав приказал собрать всех епископов для избрания нового митрополита, вместо грека Михаила, который покинул Киев, запретив в свое отсутствие править в Софии Киевской. Правосильные епископы большинством голосов избрали митрополитом монаха Зарубского монастыря Климента Смолятича. Русская церковь получила второго после Иллариона митрополита-русича, вышла на определенное время из сферы влияния имперского патриархата.
Чтобы повысить стратегическую мобильность своего войска, Изяслав построил на Днепре флотилию кораблей специального назначения. Их сплошные палубы повышенной прочности не только были площадками для стрелков, но и защищали гребцов от враждебных стрел и копий. А его блестящий маневр с обустройством фальшивого лагеря и ночным форсированным маршем на Киев принес волынской дружине решающую победу в противостоянии с Юрием без единой капли крови.
Однако еще более успешным, чем в вооруженных конфликтах, Изяслав оказался в информационной войне. Впрочем, этому способствовала сама эпоха. По определению А.Михайлова «В ХІІ веке. культурное развитие приобретает невиданного до тех пор динамизма. Литературные жанры возникают, вступают во взаимодействие, усложняются и дробятся, и скоро, если не приходят в упадок, то оттесняются на литературную периферию, уступая новым направлениям и жанрам». В этом плавильном котле на западе Европы выкристаллизовался рыцарский роман (сначала стихотворный, а вскоре и прозаический), а на Руси — дружинная повесть.
И первым образцом этого жанра стали повести, созданные кружком книжников при дворе Изяслава Мстиславича. Михаил Грушевский прямо указал на то, что повесть об Изяславе Мстиславиче, которая дошла до нашего времени в составе Киевской летописи «по своїм літературним прикметам повинна зайняти місце поруч найславніших творів середньовічної літератури — лицарських епосів і романів. Її багатий мальовничий стиль ставить її дуже близько до західних рицарських романів, хоч зміст її не фантастичний, а тверезо реальний».
В тему: Имперский блеф России. Исповедь ученого
Есть ряд оснований думать, что реализм пришел в тексты дружинных повестей, созданных при дворе Изяслава, путем полностью практических рассуждений. Изначально, повести в более мобильной форме были выращены в землях, подвластных волынскому князю, землях его союзников и противников, формируя образ князя не только победного, но и справедливого, защитника целостности должного ему дедовского наследства, присоединяли Изяславу новых союзников и отбивали к борьбе охоту противников. Изяслав проявил себя настоящим внуком своего деда — полемическую литературу как орудие информационной войны на Руси первым эффективно использовал именно Владимир Мономах — вспомним хотя бы его послание к Олегу Гориславичу.
Впрочем, Изяслав Мстиславич рассылал по Русые книги не только полемичного и учебного содержания. В фундаментальной монографии «Книга Древней Руси» (2010) российские книговеды Л.Столярова и М.Каштанов исчерпывающе аргументировали происхождение из Изяславового двора знаменитого Пантелеймонового Евангелия. Более длительное время эта книга считалась творением новгородской книжной школы, поскольку была обнаружена в одном из новгородских храмов (в настоящее время хранится в фонде Софии Новгородской Русской Национальной библиотеки). Название манускрипта происходит от миниатюры на его последней странице с изображением святых Пантелеймона и Екатерины. Еще первый исследователь книги И.Куприянов резонно допустил, что Пантелеймон и Екатерина — христианские имена заказчика книги и его дружины.
Л.Столярова и М.Каштанов обратили внимание на то, что среди князей и посадников Новгорода ХІІ века не было никого с именем Пантелеймон. Зато Изяслав Мстиславич носил это имя с гордостью. Даже его боевой шлем был украшен иконой святого Пантелеймона. Новгород всегда входил в круг стратегических интересов Изяслава как активный и заинтересованный союзник в войне против Юрия Долгорукого. Длительное время в Новгороде княжил его сын Мстислав. Впоследствии новгородским князем был и внук Изяслава-Пантелеймона Роман Мстиславич. Изяслав еще в 1134 году учредил в Новгороде монастырь святого Пантелеймона. К сожалению, потеряно начало последней записи, в которой идет речь об основателях данного кодекса. Однако и сохраненная часть содержит немало важной информации для размышлений: «Як багато муж той учинив: ікону святу Богородицю, потім дзвін, потім до церкви написав Пролог, потім же і сі книги, назва ж їх написана є. Я ж, попин святого Предтеча Максим ...тшенець написав чотири Євангелія сих».
Анализируя повесть об Изяславе Мстиславиче, Б.Рыбаков пришел к выводу, что авторы часто цитируют княжескую переписку за 1147—1153 года и выделил из летописного текста шестьдесят княжеских грамот. Языковые и фактографические особенности выделенных документов привели исследователя к мысли, что их тексты подавались в летописи без искажений, поскольку автор и заказчик смотрели «на летопись, как на отчет князя, как на сборник фактов, которые должны был убеждать братьев-князей и их боярские думы в правоте Изяслава, чтобы «говорить летописью» во время споров.
Михаил Грушевский выделяет такие доминанты «Повести об Изяславе»: культ чести, индивидуальной, национальной или классовой, культ рыцарского слова, особенно засвидетельствованного «хрестним цілуванням», готовность ежеминутно отдаться на волю Божью, спокойно глядеть в глаза смерти и не убегать от суда Божьего. Кроме того, рекомендуется и гуманность. «Такий був в головніших рисах сей кодекс моралі... в сім напрямі виховувала вона свою воєнну верству. Повість про Ізяслава дає найбільш яскравий образ сеї дружинної моралі». Интересно, что и представитель церковной книжности при дворе Изяслава, будущий киевский митрополит Клим Смолятич тоже видел в книжности и книге прежде всего прикладной, учебно-практический аспект. «Думай, милий, думати слід і знати, як все існує, й удосконалюється й управляється силою Божою» — пишет Клим в послании к священнику Фоме.
* * *
Юрий Долгорукий, получив таки после смерти Изяслава киевский престол, вскоре умер в результате масштабной попойки во дворе боярина Петрила. Его сын Андрей Боголюбский так и не смог сесть на киевский великокняжеский стол, в 1169 году взял Киев штурмом и разграбил. Так, по высказыванию историка, «состоялся выход московита на историческую арену».
Через пять лет заговорщики убили Андрея Боголюбского в его собственном дворце.
Инициатором заговора была его жена, дочь убиенного Долгоруким боярина, Улита Кучкивна.
—
Сергей Синюк, историк; опубликовано в газете День
|
